Турецкий десант в Крыму
Турецкий десант у деревни Алушта | |||
---|---|---|---|
Основной конфликт: Русско-турецкая война 1768—1774 | |||
![]() | |||
Дата | Ошибка выражения: неожидаемый оператор < — 24 июля (4 августа) 1774 года | ||
Место | окрестности Алушты | ||
Итог | победа русских войск | ||
Противники | |||
|
|||
Командующие | |||
|
|||
Силы сторон | |||
|
|||
Потери | |||
|
|||
|
Турецкий десант у деревни Алушта — эпизод русско-турецкой войны 1768—1774 годов. Был произведён Ошибка выражения: неожидаемый оператор < — 24 июля (4 августа) 1774 года.
Порта, желая поддержать движение татар в Крыму, выслала к крымским берегам значительный флот, под начальством сераскира Гаджи-Али-Бея. Известие это воодушевило крымских татар несбыточными надеждами. Крымский хан Сахиб II Герай, полагая, что теперь наступило время действовать в пользу Турции, так как прибывший сильный флот с десантом, мог дать перевес Порте в делах Крыма, выдал туркам состоявшего при нём русского резидента, статского советника Веселицкого, и содействовал десанту турецких войск на крымский берег у Алушты, произведенному Ошибка выражения: неожидаемый оператор <.[2]
Измена Сахиб Герая в высшей степени возмутила Императрицу Екатерину. Поставив непременным условием переговоров о мире с Турцией освобождение Веселицкого, Императрица предписала князю Долгорукову употребить решительные военные меры к его освобождению.
Русские войска в Крыму Ошибка выражения: неожидаемый оператор < выдвинулись к деревне Янисаль. Генерал Долгоруков отрядил Ошибка выражения: неожидаемый оператор < семь батальонов пехоты под начальством генерал-лейтенанта Мусина-Пушкина, которые двинулись против высадившихся у Алушты турецких войск. Долгоруков во главе с двумя батальонами пехоты и двумя конными полками остался прикрывать его тыл.[1]
Высадив войска Гаджи-Али-Паша расположил их на левом господствующем берегу речки Алушты. Главный стан турецких войск находился в 7 верстах за рекою Алуштою в двух лагерях; передовые его войска стояли в двух устроенных полевых укреплениях: выше деревни Шумы; у деревни Демерджи по дороге из Симферополя в Алушту также стоял особый турецкий отряд. Каменистый берег моря позволил туркам укрепить каменными плитами вал воздвигнутых ими укреплений и значительно усилить средства обороны.
Приблизившись к Алуште, генерал Мусин-Пушкин осмотрел позицию неприятеля и, не найдя возможным обойти её при Шуме, где находились передовые укрепления, решился идти в открытую атаку Ошибка выражения: неожидаемый оператор <.[3] С этой целью он построил свою пехоту в 4 каре. Два из них, под начальством генерал-майора Якоби, были назначены для атаки левого, а другие два под своей личной командой, Валентин Платонович решил лично вести на правое передовое неприятельское укрепление. Бригада пехоты, образуя пятое каре под начальством генерал-майора Грущецкого, составляла резерв.
Прочно воздвигнутые укрепления позволили туркам долго выдерживать сильный огонь нашей артиллерии; но готовность русских войск идти на приступ — заставила турок очистить укрепления, чтобы не лишиться возможности отступления к Алуште. Якоби, начальствуя гренадерским каре Московского легиона, вёл с правой стороны атаку на неприятельский ретраншемент, стремительно напал и выбил неприятеля из окопов, причём овладел двумя орудиями. За этот подвиг Якоби 26 ноября 1775 года был награждён военным орденом Святого Георгия 3-го класса № 46
… Неприятель, пользуясь удобностью места и превосходством сил, защищался из ретраншаментов с такой упорностью, что оба каре, подаваясь вперёд непроходимыми стезями, приобретали каждый шаг кровью… По приближении к обеим ретраншаментам, генерал-поручик граф Мусин-Пушкин… приказал, приняв неприятеля в штыки, продраться в ретраншамент, что и было исполнено с левой стороны, где самое сильнейшее сопротивление было Московского легиона гренадёрским батальоном под собственным приводством храброго господина генерал-майора и кавалера Якобия… В сём случае генерал-майор Якобий командовал и второю бригадою, в жесточайшем огне поступал с отменною неустрашимостью, получив контузию, застрелена под ним лошадь и близ него убиты собственные его два человека.
— Реляция Генерала Князя Долгорукого из лагеря в Крыму, при урочище Сарбузды, от 28 июля 1774 года[1]
Турецкий отряд стоявший у деревни Демерджи, опасаясь быть отрезанным, поспешил отступить и, пользуясь лесистой местностью, успел присоединиться к главным силам турок. Отряд графа Мусина-Пушкина преследовал неприятеля две версты. Но крутизна горы, на которую взошли наши войска при Шуме, до того утомила их, что нужно было остановиться для отдыха, имея при том в виду предстоящую атаку главной неприятельской позиции при Алуште.
Атака эта, однако, не была произведена, потому что вечером того же дня, было получено известие о заключении между Poccией и Портой Кючук-Кайнарджийского мира.[4]
В этом бою командир гренадерского батальона Московского легиона Михаил Илларионович Кутузов получил серьёзное ранение в голову. Главнокомандующий Крымской армией генерал-аншеф В. М. Долгоруков в своём докладе от 28 июля (8 августа) 1774 года Екатерине II о победе в той битве писал:
… Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штабофицер получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролёт в том же месте на другой стороне лица.
— Реляция Генерала Князя Долгорукого из лагеря в Крыму, при урочище Сарбузды, от 28 июля 1774 года[1]
Так же В. М. Долгоруков-Крымский, в своём докладе, лично особо отметил генерала Грушецкого, в итогах сражений под Шумою:
…Господин же генерал-майор Грушицкий, приближаясь с баталионом гренадер, и произведением жестокой канонады делая великий вред неприятию, способствовал войскам, ретраншемент атакующим, скорее оного достигнуть…
— Реляция Генерала Князя Долгорукого из лагеря в Крыму, при урочище Сарбузды, от 28 июля 1774 года[1]
-
Главнокомандующий Крымской армией генерал-аншеф Василий Михайлович Долгоруков-Крымский
-
Валентин Платонович Мусин-Пушкин
-
Иван Варфоломеевич Якоби
-
Портрет М. И. Кутузова в мундире полковника Луганского пикинерного полка. Около 1777 г.
Источники
В следствие донесения моего Вашему Императорскому Величеству, от 18 числа настоящего месяца предпринятом мною походе на отражение неприятеля. выгрузившая флот и поставившаго лагерь свой при местечке Алуште, поспешал я туда, Всемилостивей шая Государыня, со всевозможною скоростию, присовокупи еще к себе пять баталионов пехоты от войск, расположенных на речке Булзыке. 22-го числа прибыл я, Всемилостивейшая Государыня, к деревне Яни-саль, в самую внутренность гор, откуда, лежащая к морю, страшною ущелиною, дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастьми, что с трудом два только человека в ряд пройти и по крайней мере трехфунтовыя орудия везены быть могут, одни же только войски Вашего Императорскаго Величества, на собственных своих ременах, открыли ныне там путь двенадцатифунтовым новой пропорции единорогам. 23-го числа отрядил я. Всемилостивейшая Государыня, к поискам над неприятелем Генерал-Порутчика и Кавалера, Графа Мусина-Пушкина, с семью батальонами пехоты, в числе находящихся под ружьем двух тысяч осьми сот пятидесяти человек, сам же я остался с двумя баталионами пехоты и двумя конными полками прикрывать тыл его, чтоб не быть ему отрезану. Между тем Турки, отделясь от главнаго своего при Алуште лагеря, по уверению пленных, тысячах в семи, или осьми, заняли весьма твредую позицию, в четырех верстах от моря, пред деревнею Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон котораго были крутыя каменные стремнины укреплены ретраншаментами. Как скоро войски Вашего Императорскаго Величества повели на оные свою атаку двумя каре, то встречены были жесточайшим из пушек и ружей огнем. Неприятель, пользуясь удобностию места и превосходством сил, защищался из ретраншаментов с такою упорностию, что более двух часов, когда оба каре, подаваясь вперед непроходимыми стезями приобретали каждый шаг кровию. не умолкала с обеих сторон производимая из пушек и ружей наисильнейшая пальба. По приближении к обеим ретраншаментам, Генерал-Порутчик, Граф Мусин-Пушкин котораго храбрость и ревностное к службе Вашего Императорскаго Величества усердие довольно Вашему Императорскому Величеству известны, приказал приняв неприятеля, в штыки, продраться в ретраншамент, что и исполнено с левой стороны, где самое сильнейшее было сопротивление Московскаго легиона гренадерским баталионом, под собственным приводством храбраго Господина Генерал-Майора и Ка¬валера Якобия, с другой же Секунд-Майором Шипиловым, подкрепляемым от Полковника Либгольта столь удачно, что Турки, возчувствовав сии поражении ударивших в них войск Вашего Императорскаго Величества, бросились стремглав к Алуште оставя свои батареи и будучи гонимы к обширному лагерю своему, на берегу стоящему. В сем случае Генерал-майор Якобий хотя командовал, Всемилостивейшая сударыня, и второю бригадою, но, по ближайшему оныя положению, будучи употреблен ко взятию ретраншамента в жесточайшем огне, поступал с отменною неустрашимостию, получил контузию, застрелена под ним лошадь и близ него убиты собственные его два человека. Господин же Генерал-Майор Грушецкой, приближаясь с батальоном гренадер, и произведением жестокой канонады делая великий вред неприятелю, способствовал войскам, ретраншамент атакующим, скорее онаго достигнуть, когда между тем и секунд-майор Преториус разбил и прогнал многочислие неприятелей из деревни Демерчи, из которыя удобно было оным зайти в тыл Графу Мусину-Пушки¬ну. Числа побитаго неприятеля наверно знать не можно, поелику и в пропастях и между каменьями повержены тела их, но на месте осталось более трех сот трупов, взятых же в плен: один байрактар и два рядовых Турков, четыре пушки и несколько знамен. Из числа же всего войска Вашего Императорскаго Величества убитых: Унтер-Офицеров, капралов, и разнаго звания рядовых тридцать два. Ранены: Московскаго легиона Подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей Штаб-Офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица; Капитаны: Николай Потемкин, Алексей Кучугов, Николай Смородин; Подпоручики: Петр Девяткин, Завалишин, Прапорщик Орловской; Унтер-Офицеров, капралов и рядовых всякаго звания сто шестьдесят три. Генералу По-рутчику Графу Мусину-Пушкину повелено было от меня, Всемилостивейшая Государыня, чтоб он старался как можно завладеть постом передним у неприятелей, а далее бы отнюдь ничего не предпринимал, не доложа мне; Поелику, Всемилостивейшая Государыня, в самое то время от многих командующих постами уведомляем я был, что оные, даже и Генерал-Порутчик Князь Прозоровский атакованы Татарами и к тяжелому моему обозу Хан с войском устремлялся, но, при сильном отпоре хранящих стражу, Татара не имели ни какого успеху в своих предприятиях. По сим обстоятельства приказал я Графу Мусину-Пушкину тотчас следовать ко мне, как он от моего лагеря был только в двадцати четырех верстах; и так сей Генерал, по прогнании неприятеля, утекшаго в неприступный его лагерь, защищаемый семью батареями, удовольствовавшись одною по6едою и не вдаваясь, с малочислием утомленных людей, в излишнюю отвагу, соединился со мною, не быв преследован от Турков, которые боялись выступить из своих укреплений. Донеся о том Вашему Императорскому Величеству, приемлю дерзновение повергнуть в Высочайшее Вашего Императорскаго Величества благоволение командовавшаго сим отрядом Генерал-Порутчика Мусина-Пушкина, как мужественнаго и искуснаго Генерала, и им рекомендованных господ Генерал-Майоров Грушецкаго и_Якобия, из коих первой с баталионом гренадеров, подкрепляя каре, правый неприятельский фланг атаковавшее и, подвержен будучи опасности, подавал собою пример подчинённым: о Господине же Якобии свидетельствует Граф Мусин-Пущкин, яко о виновнике победы; он храбро наступал на неприятеля и, ободряя солдат своих, хотя получил контузию, но пребыл неотлучно от своей команды. За тем же о прочих отличившихся, собрав от команд список, у сего осмеливаюсь Вашему Императорскому Величеству оный поднести, испрашивая Всемилостивейшего оным призрения.
В последней моей реляции удостоивался я Вашему Императорскому Величеству доносить о сильном неприятельском устремлении на пост Алуштенской, который, по уверению, присланнаго ко мне Господина Генерал-Майора Кохиуса, нарочнаго, и считал я погибшим; но как отправленный оттуда Унтер-Офицер, по молодости лет своих, оробев от неприятельскаго многочислия, сделал таковое объявление, то, вопреки сего, командующий там Капитан Колычов и бывшие с ним Офицеры, со стопятьюдесять легионными егерями, весьма храбро, не допуская неприятеля к высадке, сопротивлялися долгое время, до тех пор, доколе была возможность; а коль скоро противостоять не могли, то ретировались в наилутчем порядке к деревне Яни-саль, куда увезли с собою и легкия свои орудия, не смотря на совершенною трудность пути и превозможение неприятельское. Урону в сей команде, при же¬стоком неприятельском нападении, не было более, как убиты рядовых три, да ранены Сержант один, рядовых семнадцать. В сем случае потеряли они весь обоз свой, низверженный в пропасти Татарами во время самаго жаркаго с Турками бою. Я за сие, а равно и оказанныя в последующих сражениях отличности, наградил Капитана Колычева Секунд-Маиорским чином, выдал ему из казны Вашего Императорского Величества, в удовлетворение за потерянной экипаж, сто, да команды его Офицерам по пятидесяти, рублев, а за тем его с Офицерами и команды его егерей повергаю к Высочайшему Вашего Императорскаго Величества благоволению. По сделании сей ретирады, прибыл к Секунд-Маиору Колычеву в сикурс Подполковник Московскаго легиона Руден с баталионом пехоты, которому и долженствовало подкрепить его тогда, когда бы еще защищал пост от неприятелей; но как он ранее поспеть не мог, то и приказал я ему дождаться вместе с егерями моего прибытия, однако он осмелился атаковать малым своим числом неприятеля весьма сильнаго, а пошедши к оному и претерпев весьма много от передоваго его посту, сделал мне затруднение тем, что и неприятеля привел в осторожность, и сам потерял убитыми рядовых шестнадцать, да ранено три Обер-Офицера, Унтер-Офицеров и рядовых девяносто девять. Таковой поступок подвергает его строгому наказанию. Но как сие предпринял он из усердия к службе Вашего Императорскаго Величества, то единственно от великодушия Вашего Императорскаго Величества и должен ожидать себе помилования. При сем случае, равно, как и в первом с турками сражении, оказывали отменную храбрость егери Московскаго легиона, поражая неприятеля цельными своими выст¬релами и устремляясь на него с совершенною неустрашимостию. От Господина Генерал-Майора Кохиуса имел я рапорт, Всемилостивейшая Государыня. От 19-го сего месяца, что неприятель, по утверждении своём при Алуште, устремился сухим путем и морем к Ялте, где храбрый Майор и Кавалер Салтанов имел команду; поелику же присоединение к Туркам, живущим в тамошней окрестности, Татар, отняло ему все способы к ретираде, то он и предпринял защищаться до послед-няго человека. Турки атаковали его в ретраншементе не за долго пред разсветом, и самое жестокое сражение продолжалось до полдня; наконец, когда уже по зажжении у него батарей, не можно было команде его удержаться в Ялте, то сей Майор вознамерился пробиться сквозь неприятеля, но едва только стал выходить, то и заколот. Команда же его, отверзши себе путь штыками, прибыла в Балаклаву с четырьмя Офицерами, в числе ста пятидесяти человек, и с ране¬ными. За тем же побито: Господин Майор и Кавалер Салтанов, Подпорутчик Берличев, Прапорщик Батовин и Лекарь Шульц, Унтер-Офицеров, Капралов, рядовых и Казахов сто девяносто семь, таким образом, Всемилостивейшая Государыня, сей пост и претерпел от Турков, чрез способствование, от Татар им поданное.
По возвращения от Янисаля к тяжелому обозу застал я почти оный окруженный многочисленными войсками татарскими под предводительством Хана, которые пред самым прибытием моим отбиты были посланными от меня наперед четырьмя Бахмутскаго полку гусарскими и двумя Борисоглебскаго полку драгунскими эскадронами. Между тем же татара. Всемилостивейшая Государыня, сильными своими скопищами приведши в замешательство посты, затруднили мне коммуникацию, по чему мне и надлежало, Всемилостивейшая Государыня, податься к Перекопу, где и кровопролитныя струи потечь были должны. Но в са¬мое то время, когда выступать я к бою, от Графа Петра Александровича присланы ко мне два везирские Чегодаря, следующие один в Грузию, а другой к Паше Гаджи-Али-Бею, с объявлением о постановленном мире, с коим и Хан своих Мурз ко мне прислал, но только отправленный с сею депешею курьером Капитан, убоясь татарских толп, другой уже день ко мне не доехал, так я его и ожидаю.[1]
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Герасимов В.Е. Ткаченко В.В. Разведки в районе «поля Шумского сражения 1774 года» на территории Изобильнинского сельсовета Алуштинского горсовета АРК.
- ↑ Петров А. Н. Глава V. Турецкая армия в эпоху войны 1769—1774 гг. // Влияние турецких войн с половины прошлого столетия на развитие русского военного искусства. — СПб.: Военная типография, 1893. — Т. V. — С. 95. — 226 с.
- ↑ Петров А. Н. Глава V. Турецкая армия в эпоху войны 1769—1774 гг. // Влияние турецких войн с половины прошлого столетия на развитие русского военного искусства. — СПб.: Военная типография, 1893. — Т. V. — С. 96. — 226 с.
- ↑ Петров А. Н. Глава V. Турецкая армия в эпоху войны 1769—1774 гг. // Влияние турецких войн с половины прошлого столетия на развитие русского военного искусства. — СПб.: Военная типография, 1893. — Т. V. — С. 97. — 226 с.